«Ecли бы вы знaли, кaкиx уcилий мнe cтoилo oткpoвeннo нe пocлaть eгo кудa пoдaльшe». Aктpисa Зинaидa Киpиeнкo
«Ecли бы вы знaли, кaкиx уcилий мнe cтoилo oткpoвeннo нe пocлaть eгo кудa пoдaльшe». Aктpисa Зинaидa Киpиeнкo
Специально для «Лилит» интервью берет Вера Илюхина
В квартире Зинаиды Кириенко в огромной «сталинке» на Таганке почти богемный хаос, антикварная роскошь, а во всю стену гостиной — ее портреты. Со стены на тебя глядят глаза: молодые, с прищуром, улыбающиеся, ироничные.
Что для вас самое страшное сегодня?
Вы знаете, страшно, когда люди уходят. Вот мой Валера ушел. Но, оказалось, как ни странно, есть и страхи иной природы. Я имею в виду все эти ставшие страшно популярными встречи бывших одноклассников.
Почему?
Люди пугаются друг друга на этих встречах. Кто-то меняется до неузнаваемости. Думаешь — кто эти пришельцы с другой планеты?
Мне не раз признавались — не дай бог встречаться со своими однокашниками. Лучше не встречаться с ними, правда, чтобы не испытывать разочарований.
А какое у вас самое яркое ощущение счастья?
Мы попали на Ставрополье в послевоенное время, после оккупации там все было разрушено. Кроме того, станица – это такое особое место, где люди веками жили родовыми кланами со своими обычаями, а мы были чужими. Но я запомнила, как мы вышли из поезда и меня поразили вишни. Была весна, деревья утопали в цвету.
И атмосфера какой-то невероятной легкости витала в воздухе. Вот такое ощущение восторга, хотя время-то было тяжелое. А еще я любила бегать на элеватор. Там делали удивительные галушки и лапшу. И мне так нравилась эта лапша, которой кормили рабочих, что я не могла удержаться от соблазна съесть тарелку похлебки из обычной серой муки с отрубями.
Запах этой лапши я до сих пор помню. И нет ничего прекраснее его.
А как это ваша мама умудрилась стать директором элеватора?
Ну, мама у меня особенная была. Боевая натура. Она типичное дитя тех лет, когда люди, даже молодые, не боялись брать на себя ответственность. И может быть, даже вынуждены были брать, потому что родина требовала, и люди себя не жалели. Сейчас, как говорится, другое время, другие нравы…
Дело в том, что еще в Махачкале, работая на рыбоконсервном заводе перед самой войной, в свои неполные 30 лет она успела воспитать два полных набора кавалеристов. Неудивительно, что когда потом ей предложили восстанавливать район, она согласилась. Иначе и быть не могло.
Ужас!!!
Но у нее там еще и личные были дела, из-за которых мы были вынуждены переехать. Однажды на каком-то совещании большой начальник из Баку влюбился в маму. Что, впрочем, понятно — она выделялась не только темпераментом и умом, но и была красавицей. Он стал за ней ухаживать, но мама была непреклонна.
Она была таким человеком, который не терпит посягательств на свободу. В результате она из-за него пострадала. Этот «бакинский комиссар» предложил маме стать начальником морского порта в Баку. И начал ее преследовать, а она не знала, как от него отделаться. В конце концов, не выдержав его притязаний, она поехала к первому секретарю просить помощи — перевода в другой район.
Другая бы женщина на месте мамы сделала бы успешную во всех смыслах карьеру: и личную, и служебную. Но мама из другого теста слеплена: одна, с двумя детьми, но зато свободная… На ее беду, первый секретарь оказался латышом. А мама, искренне рассказывая о своей проблеме, в сердцах бросила: «Как мне надоели эти нацмены!» — не подозревая о том, что светловолосый красавец латыш примет ее слова на свой счет.
Маме и в голову не могло прийти, что он тоже считает себя нацменом. Тогда, чего греха таить, нацменами звали всех «черненьких», с Кавказа, людей. Этого оскорбления секретарь маме не простил: «Ну, — говорит, — Иванова, подберем мы тебе место…» И подобрал! Так мы оказались в Ставрополье, в краю, разрушенном немцами до основания…
Как вы думаете, какое самое главное качество характера передалось вам от мамы?
Думаю, отсутствие двойного дна: если человек мне не по душе, никакие приманки не помогут. Вот эта непримиримость и любовь к свободе мне тоже свойственны. И самое главное, что много лет спустя я оказалась почти в такой же ситуации, что и мама…
Не очень хочется снова в это погружаться. Хотя детали того инцидента, да и фамилию человека, большого чиновника от кино, который действительно перекрыл мне клапан на долгие годы, помню. Но… называть ее не буду — зачем? Он действительно влюбился в меня и начал навязывать свои ухаживания. Однажды мы возвращались с кинофестиваля в одном самолете, и он, помню, сидел рядом и все время пытался свою голову положить мне на плечо.
А мне это было неприятно. Я летела домой, где меня ждали любимый муж и недавно родившийся сын-первенец, я так ждала встречи с ними…
Если бы вы знали, каких усилий мне стоило откровенно не послать его куда подальше… Уже много лет спустя я поняла, что благодаря ему напротив моей фамилии стоял жирный крест, перекрывающий всю работу в кино. Меня словно не существовало… Однажды режиссер Ростоцкий признался, что такой список неугодных артистов действительно был.
«Откуда ты знаешь?» — спросила я. «А ты что, не знаешь, что мужчины тоже делятся друг с другом секретами?» — ответил он…
0 коммент.: