Никогда не преувеличивайте глупость врагов и верность друзей
Никогда не преувеличивайте глупость врагов и верность друзей
Не спешите доверяться и щедро раздавать свое имущество людям, которые заставят вас страдать; в лучшем случае, от своего равнодушия к вашим бедам, в худшем – от бед, которые они сами вам и причинят.
ДЖЕК ЛОНДОН
Писатель Джек Лондон покончил с собой. По другим сведениям, он умер от передозировки наркотика, но, собственно говоря, это почти одно и то же – под конец жизни ( а было ему всего 39 лет) он страдал от жесточайших депрессий, много пил и потерял интерес ко всему окружающему… А ведь был он, что называется, мачо, настоящий мужчина: и в «золотой лихорадке» участвовал, и военным корреспондентом работал; смелый, отважный человек, самый высокооплачиваемый писатель в свои времена. Каждый день он писал тысячу слов, его романы и рассказы расходились огромными тиражами, по всему миру у него были миллионы поклонников. Довели его до смерти, как это ни банально, так называемые друзья.
Помните, в школе, когда мы были детьми, учителя часто говорили о ком-то: «это не друзья, а дружки!». Вот для этих самых дружков романтичный писатель выстроил настоящий дворец из особого красного камня (кстати, огнеупорного). Назвал его «Дом волка» и принялся приглашать к себе жить писателей, поэтов и каких-то подозрительных «бродячих философов»; кормил их, поил, снабжал карманными деньгами… В один прекрасный день дом заполыхал.
Его подожгли изнутри, причем сразу в нескольких местах – иначе грандиозное сооружение не смогло бы сгореть дотла, оставив писателя с многотысячными долгами… То есть, именно дружки дом и сожгли.
Джек Лондон, пытаясь найти выход, принялся писать еще больше, борясь с приступами депрессии и нежеланием жить – потрясение было слишком сильным. Тут он услышал, как один его друг говорил другим: «Джеку слишком легко достаются денежки. Надо помочь ему их потратить!». Отвращение к людям овладело несчастным Джеком Лондоном. Он уже ничего не писал, только пил все больше и больше, а в конце концов слуга-японец нашел его умирающим, а рядом с ним – листок бумаги, на котором несчастный доверчивый писатель высчитывал смертельную дозу опиума. Друзья, наверное, пришли на похороны, обсудили ситуацию, вдоволь посплетничали, посудачили, на славу угостились и разошлись восвояси, вернее, расползлись, подобно глистам-паразитам, чтобы поскорее найти новую жертву.
ЕСЕНИН И ВЫСОЦКИЙ
Дружки Есенина и Высоцкого – это хрестоматийный пример. Они пили и ели за счет великих людей, спаивали их, втравливали в скандалы и драки, а потом писали горестные и «правдивые» воспоминания о погубленных ими поэтах. Впрочем, правда иногда сквозит между строк: друг Есенина, с которым они вместе купили комнату, во время поездки поэта за границу, поселил в этой комнате свою жену и малолетнего ребенка, так что Есенину просто стало негде жить. Он, как подобает настоящему мужчине, ушел и скитался по знакомым, ночевал, где придется, естественно, алкогольная зависимость развивалась стремительно, ведь всюду его ждали другие друзья… Друг Высоцкого вспоминает, как однажды он оказался в гостях у знаменитого барда.
«Выпьем, Володя!» — предложил друг уже погибающему от наркомании и алкоголизма поэту. «Да у меня дома ни капли нет», — принялся оправдываться несчастный Высоцкий, но друг пишет дальше так: «У меня, конечно, оказалась с собой бутылка коньяка, которой я и угостил поэта»… Молодец, что тут скажешь! Выпивши со знаменитостью, он уехал к себе домой, а больной Высоцкий принялся искать «дозу» — алкоголь уже поступил в его гибнущий организм.
Пьяные, Есенин и Высоцкий раздаривали своим друзьям дорогие вещи; наутро сожалели, но вернуть взятое никому и в голову не приходило. Едва в Советскую Россию приехала танцовщица Айседора Дункан, как и у нее появилась масса друзей. Они очень полюбили ходить в гости в особняк на Пречистенке, особенно – в дни выдачи пайков. Добрая Айседора выставляла на стол весь свой паек; все кушали, хвалили, потом расходились по домам, а танцовщица месяц потом жила на одной мерзлой картошке… За глаза друзья величали ее «Дунькой», писали забавные частушки про нее и про Есенина, и с нетерпением ждали дня выдачи спецпайка, чтобы снова веселой компанией завалиться в гости…
ЭДИТ ПИАФ
Шайка друзей-нахлебников окружала, пожалуй, почти всех великих людей. Эдит Пиаф кормила и поила целую банду бездельников. Он не была глупа, прекрасно понимая, что все эти так называемые друзья – обыкновенные паразиты и дармоеды, которым, в сущности, нет до нее никакого дела. Однажды они шумной толпой пришли в ресторан, чтобы отменно поужинать за счет звезды. Пиаф вдруг внимательно посмотрела на лица добрых друзей и заказала только одну картошку. Все, больше ничего. Друзья деланно смеялись над причудами певицы – они ведь рассчитывали на несколько другое угощение. В следующий раз Пиаф собрала все свои драгоценности, показала их друзьям… И под алчными взорами взяла и спустила все золото и бриллианты в унитаз. Дикая выходка, но как-то она понятна, когда умирающий от цирроза человек, всю свою юность проведший в голоде и нищете, проницательно смотрит на лица милых друзей и видит их души…Впрочем, и сами творческие личности иногда выступали в роли так называемых друзей. Поэт Велимир Хлебников в страшные годы гражданской войны оказался в голой степи со своим другом, тоже поэтом. Поэт этот тяжело заболел, то ли дизентерией, то ли холерой, обессилел и идти уже не мог. Тогда Хлебников собрал припасы и двинулся в путь один. «Не оставляй меня умирать, Велимир», — хрипел умирающий спутник своему другу, а тот обернулся и отвечает так поэтично: «Степь тебя отпоет!»…
Екклезиаст в библии рассказывает мрачно, что всю жизнь искал он среди тысяч людей друга и женщину. Друга вроде как нашел, но пессимистичный и угрюмый тон его философских рассуждений заставляет в этом усомниться. По мнению психологов, к сорока годам у человека может быть только один друг, и то – не всегда. И это не потому, что падает потребность в общении, эмоциональность и так далее – просто череда разочарований и горький жизненный опт заставляют нас становиться осторожнее и замкнутее…
«Мне легче снести ножевой удар врага, чем булавочный укол от друга», — писал Гюго, на долю которого, видимо, выпало немало этих булавочных уколов. На вражду чужих людей мы действительно реагируем легче, чем на подлость тех близких, кому мы доверились.
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
Профессор Литвак пишет о том, что в аудитории он задал простой вопрос: «А вас когда-нибудь предавали? Если да, поднимите руки!». Руки подняли практически все… А ведь речь идет о юных студентах, только-только вступивших в жизнь. В этом свете верхом глупости кажутся мне советы некоторых психологов: «Встаньте, мол, на место предавшего вас человека – поймите его и тогда сможете простить»… Или – « он не стоит вашего внимания и ваших переживаний, отпустите ситуацию». Такие советы очень хороши в умозрительном смысле. Встаньте, например, на место педофила. Или грабителя. Или убийцы. Поймите его и простите. Это хорошо, когда дело касается других людей.
Я всегда привожу простой пример: «А давайте, я вам палец дверью прищемлю и пока я буду давить на дверь, поймите меня. Ощутите мои внутренние мотивы. И простите». Думаю, когда на костре сгорала преданная Карлом Седьмым Жанна дАрк, ей было очень больно. Чисто физически. Ей было всего девятнадцать лет, она отвоевывала французские земли во славу короны этого самого Карла, а он объявил ее ведьмой и приговорил с помощью инквизиции к сожжению…
Очень интересно, что часто человек, окруженный так называемыми друзьями, желающими ему лютой погибели или, в лучшем случае, абсолютно глухими к его страданиям, словно бы не замечает очевидных фактов.
Бизнесмен берет для друга кредит, который потом выплачивает сам на протяжении нескольких лет.
Женщина утешает одинокую несчастную подругу, которая потом звонит ее мужу и пытается вступить с ним в связь – иногда небезуспешно.
Девушка доверяет свои тайны задушевной подруге, которая тут же бежит делиться ими с другими людьми, злорадствуя и хохоча…
К слову, именно так поступил знаменитый композитор Вагнер, чью воинственную и величественную музыку так любил Гитлер. Он дружил с философом Ницше, а потом всем рассказал, что Ницше лечился в психиатрической больнице. Потрясение от предательства всегда бывает чудовищным: не случайно по шкале стрессов измена ( в широком смысле слова) переживается человеком тяжелее, чем смерть. Уж на что жесток и свиреп был царь Иван Грозный, и тот до конца жизни слал письма с проклятиями убежавшему от него бывшему другу – князю Курбскому. Даже душа кровопийцы-царя не смогла смириться с бегством близкого человека; все строчил он длинные послания, в которых «паще кала гной» было наиболее мягким выражением…
А Юлия Цезаря друзья вообще предательски зарезали. Человек он был исключительного ума и богатого жизненного опыта, а тут словно ослеп и оглох, не внимая никаким предостережениям. Жена Кальпурния умоляла его не ходить в сенат в роковой день убийства, но Цезарь ее не послушал. Некто передал ему по пути записку с предупреждением о заговоре – Цезарь ее не прочитал.
К слову, интересно, что жены часто бывают куда дальновиднее мужей, предостерегая их от общения с тем или иным человеком. Но мужья, подобно Юлию Цезарю, пренебрегают предупреждениями – и оказываются в положении преданных. И снова и снова повторяют свою ошибку: «Как ты можешь так о нем говорить? Это мой друг, он отличный мужик!» — во скольких семьях звучат эти слова в то время как вы читаете эти строки… «Тебе все не нравятся!» — еще одна распространенная фраза. Только потом происходит обычный сценарий – «отличный мужик» или кидает своего доверчивого и щедрого друга, или еще каким-то образом платит злом за добро.
Сто лет назад еще Зигмунд Фрейд обратил внимание на повторяющийся сценарий: некто выступает в роли благодетеля, делает для кого-то добро, жертвует собой и своим имуществом, а потом снова и снова оказывается в положении преданного… Не успевает зарубцеваться одна рана, как человек позволяет нанести себе другую.
Все дело в пресловутой проекции – стремлении приписывать другим людям те качества, которые присущи нам самим. Неспособные на подлость и предательство, как правило, не ждут этого и от других, поэтому самые честные, самые смелые и благородные оказываются в положении жертвы…И то сказать: граф Калиостро прожил со свей женой Лоренцей двадцать лет; вместе они то мошенничали, то на самом деле занимались магией, то взлетали на вершину славы, то спасались бегством, то пророчествовали, то лгали, а потом Лоренца выдала графа инквизиции, дала на него, что называется, показания… Тем и страшно предательство, что от него невозможно уберечься и спастись – ведь исходит оно от самых близких людей, которых мы любим и которым мы доверяем. Потому-то Данте в «Божественной комедии» поместил предателей в самый страшный круг ада – видимо, тоже с кем-то дружил и кому-то совершенно напрасно доверял.
ИСТИННЫЕ ДРУЗЬЯ
Впрочем, бывают на свете и истинные друзья. Примеры можно пересчитать по пальцам, но они потрясают своим величием. Когда фашисты пришли к власти, Зигмунд Фрейд был тяжелобольным дряхлым стариком. Евреем, кстати. Двух его сестер отправили в лагерь смерти, Освенцим, и там убили. Хотели отправить и Фрейда, но его пациентка и верная подруга, правнучка Наполеона, приехала к фашистскому командованию и стала просить отпустить престарелого ученого ( а уже вовсю жгли его книги, собираясь приняться и за него самого).
«А вы, фройлян, отдайте два своих замка, — сказал партайгеноссе аристократке. – Вот мы вашего старичка и отпустим». Можно было подумать – старик и так болеет последней стадией рака, он очень стар, ему так и так умирать… Но дама отдала два своих замка, спасла Фрейда, а когда он приехал в Англию, она приказала расстелить на перроне красную бархатную дорожку, по которой когда-то шествовал сам Наполеон Бонапарт. И еще подарила ученому цветы… Потому что они были друзьями.
И еще один пример тоже относится к годам Второй мировой войны со всеми ее ужасами. Педагог Януш Корчак был гуманистом; он написал множество книг о воспитании детей. Этими книгами зачитывалась вся Европа – еще бы, ведь это было новое слово в педагогической науке, которая раньше предлагала только одно – лупить и наказывать, дрессировать и муштровать. Настала война, и еврейских детей, воспитанников Януша Корчака, отправили в концлагерь.
Педагогу несколько раз предлагали свободу – многие фашисты знали его книги и восхищались его умом и талантом. Можно было остаться и мирно писать свои педагогические опусы, заниматься педагогикой как наукой, детей ведь еще много вокруг оставалось. Но Януш Корчак не покинул своих питомцев, поехал вместе с ними в лагерь смерти, а потом вместе с ними вошел в газовую камеру, чтобы детям было не так страшно умирать. Потому что они были друзьями.
«Друг познается в беде», — это еще римская мудрость, а до римлян, вероятно, ее знали еще более древние народы. Не спешите доверяться и щедро раздавать свое имущество людям, которые заставят вас страдать; в лучшем случае, от своего равнодушия к вашим бедам, в худшем – от бед, которые они сами вам и причинят.
Автор: Анна Кирьянова
0 коммент.: